|
XIX-XX вв. - это период открытия и интенсивного изучения славянского эпоса. Во многих ранних работах по сравнительному изучению эпоса масштабы и возможности культурных и литературных взаимодействий разных народов необычайно преувеличивались: всякие типологические параллели, реальные или мнимые, рассматривались как заимствования. В результате подобных исследований складывалось убеждение, что эпос данного народа не столько отражает героические воспоминания о его национальном прошлом, сколько пересказывает своими словами литературные сюжеты, занесенные из-за рубежа.
Это подтверждает и широко известное положение А.Н. Веселовского: "народный эпос всякого исторического народа по необходимости - международный" 1, - которое на современном этапе вряд ли может быть принято без существенных уточнений и поправок. Международный характер, в смысле не генетическом, а типологическом, имеют многие темы, мотивы и сюжеты эпоса - отражение определенной ступени исторического развития. А заимствование мотивов и сюжетов из письменной или устной литературы другого народа именно в области героического эпоса встречается реже, чем в других областях народного творчества. Эпос представляет историческое прошлое народа в масштабах героической идеализации и, по мнению Д.С. Лихачева 2, воплощает в поэтической форме понимание и оценку народом своего прошлого.
Несмотря на это в некоторых работах по сравнительному изучению южнославянского эпоса господствует ориентация на западноевропейские влияния: французско-итальянские, опирающиеся на давние итальянские культурные связи Далматинского побережья и особенно Дубровника, или немецкие (без исторического обоснования). В отношении русского эпоса выдвигалась преимущественно германская теория с историческими отсылками к варягам или ганзейской торговле Новгорода.
Необходимо отметить, что в создании южнославянского эпоса участвовали близко родственные по своему происхождению, языку и культуре южнославянские народы Сербии и Хорватии, Черногории и Далмации, Боснии и Герцеговины, Македонии и Болгарии. В настоящее время вряд ли возможно различить вклад каждого из этих народов в общую сокровищницу эпического творчества. Наиболее существенным общественно-историческим фактором, объединившем южно-славянские народы во П половине XTV века, то есть с того времени, когда начинает слагаться южнославянский эпос, была турецкая агрессия и многовековая совместная борьба за освобождение от турецкого господства — фактор, "определивший участие большинства южнославянских народов в создании народного героического эпоса, в котором тема эта является центральной. То же можно сказать и о русском героическом эпосе, появление которого было вызвано нашествием на Русь монголо-татар и 300-летним игом. В нем, так же как и в сербском эпосе, отразилась борьба народа за свою национальную независимость, за свою честь и свободу.
Главными типическими персонажами славянского эпоса являются богатыри и юнаки, при наличии в каждом из них индивидуальных черт, своей эпической биографии и т.д. По мнению Б.Н. Путилова, они "являют собой образы синтетической природы: в основе своей это культурные герои, родовые и племенные герои, персонажи, пришедшие из мифологии и архаического мира, но трансформированные классическим эпосом в героев народных, национальных, региональных. <. .> Они - обитатели эпических городов и царств, иногда сами - правители и вожди, чаще - рядовые воины или воеводы, они выполняют свой долг перед народом, пред государственной властью, перед родной землей" 3.
При более близком и подробном изучении русского и сербского эпосов нельзя не обратить внимание на исторически сложившиеся различия между ними — количественного и качественного порядка. Юнацкий эпос представлен гораздо большим сюжетным фондом, он богаче в плане содержательном, в нем больше, чем в былинах, персонажей, разного рода реалий. Географическая и политическая карга юнацкого эпоса вполне сопоставима с реальной географией Балканского региона.
Русский былинный эпос характеризуется единством и связанностью нормами классической эпики. Тенденции к конкретному историзму (в его эпической специфике) дают себя знать уже за пределами былинного эпоса - в старших исторических песнях.
Но несмотря на различия, былинный эпос в целом характеризуется большим единством и большей связанностью нормами эпики. В наибольшей степени общность героического эпоса славян дает себя знать в сфере сюжетики - эпических тем, их сюжетных разработок, в фонде эпических мотивов, а также в связанном с этим наборе персонажей и их эпических характеристик. Более того, эпос русский и южнославянский обнаруживают принципиальную общность в наиболее значимых универсалиях, которые во многом определяют их содержание, эстетику, отношение к действительности.
Во всех произведениях героического эпоса главным действующим лицом является воин-богатырь, выступающий как выразитель народного духа, стремлений народа, его чаяний. Этот герой наделен сверхчеловеческой силой и воинской доблестью, неукротимой энергией и свободолюбием. В монументально идеализированной форме он олицетворяет норму поведения человека героического, воинского века.
Вопрос о социальном происхождении героев эпоса отнюдь не совпадает с вопросом о его социальной природе и идеологии. Народные герои южнославянского эпоса, как Марко Кралевич и Юговичи, выступают выразителями народных, а не узкоклассовых аристократических идеалов, независимо от своего социального происхождения, подобно Ивану-царевичу, герою русской сказки.
Что касается социального происхождения героев русского эпоса, то на классическом примере развития образа Ильи Муромца можно проследить позднейшую демократизацию. Так, Илья Муромец в XII веке, по свидетельству немецкого сказания об Ортните, не был ни "старым казаком", каким он стал в XVI-XVII вв., ни крестьянским сыном, как в XVIII-XIX вв., а был княжеским дружинником и считался даже родичем князя Владимира. Справедливо наблюдение, сделанное В.Я. Проппом 4, что богатыри никогда не смешиваются в былинах с князьями и боярами, представителями русской феодальной аристократии. Это обусловлено тем, что в русском эпосе богатыри являются такими же выразителями народных идеалов и чаяний, как в сербском - богатыри-юнаки.
Однако несмотря на реализм, правдоподобность и жизненность двух славянских эпосов, как в одном, так и в другом наблюдается много фантастических, чудесных моментов, которые по своим сюжетам очень похожи.
Чудесным, прежде всего, является рассказ о рождении героя. Легенды о чудесном зачатии и рождении будущего героя имеют одинаково широкое распространение в обоих эпосах.
Большое внимание уделяет героический эпос вооружению богатыря и его коню. Конь как боевой товарищ и главный помощник богатыря в соответствии с реальными условиями воинской жизни играет в эпосе немаловажную роль.
Однако сербский и русский эпос объединяет не только это, во многом похожи и другие их сюжеты. Так, например, в былинах и юнацких песнях сюжетная тема "муж на свадьбе своей жены" получила характерную для эпоса историческую, социальную, бытовую и психологическую трактовку. От традиции сохранилось схематическое ядро темы: отлучка мужа, договор его с женой о сроках ожидания, вынужденный брак жены, возвращение мужа в момент свадьбы.
Другой сюжет: государь несправедливо бросает в темницу (или изгоняет из своего царства) лучшего из своих богатырей. При нашествии врага освобожденный (или возвращенный) богатырь становится спасителем государства.
Так песня "Марко Кралевич и Муса разбойник", где Муса угрожает стамбульскому царю, перекликается с русской былиной "Илья Муромец и Калин-царь", в которой Калин-царь с несметной ратью подступает к Киеву. И в той и в другой песне с врагом справиться смог только богатырь.
Сходство здесь не генетическое, а типологическое. Исходная ситуация везде одинакова: слабый властитель не в состоянии защитить свою страну от нашествия иноземцев; это делает герой, на стороне которого народные симпатии. Общность ситуации определяется сходными историко-бытовыми условиями. При наличии общей исходной ситуации, отражающей сходную историческую действительность, возможна и аналогичная, вполне независимая сюжетная разработка (Марко - Илья Муромец): наличие фигуры спасителя, тайно в течение ряда лет сохраняющего жизнь героя; страшный вид долголетнего узника, освобожденного из темницы; униженное покаяние несправедливого властителя перед обиженным богатырем и т.п.
Сюжеты такого типа приобретают особую популярность в определенных исторических условиях: например, когда центральная власть в феодальном государстве ослабела в результате внутренних смут и междоусобиц, не способна справиться с самовластием своих крупных вассалов и защитить народ от совершаемых ими насилий и в то же время от нашествий внешнего врага. Богатырь выступает в таких случаях как идеальный образ народного защитника.
Приведем в пример и другой сюжет, где Марко - на солунской заставе, а Илья Муромец - на заставе богатырской охраняют царские владенья. Марко побеждает турчина, а Илья Муромец - жидовина, которые хотели проехать мимо, не заплатив пошлины. В обоих случаях враги—представители других, враждебных славянам этносов и конфессий (религий).
Южнославянскому эпосу, также как и великорусскому, известен мотив гибели героев в страшной битве, где против них пошли сами высшие силы. В русской былине появление нездешней силы против богатырей было ответом чрезмерно возгордившемуся герою.
Бой с вражеской силой, не поддающейся уничтожению, а оживающей в возрастающей прогрессии, по мере пересечения пополам каждого воина, совершенно тождественно излагается в русской былине и южнославянских песнях.
Мотив рассечение противника на части принадлежит монгольскому литературному памятнику буддийской эпохи, воспроизводящему в своем содержании соответствующие индийские оригиналы. Как бы то ни было, заимствованный восточный сюжет в своих византийско-славянских обработках получил христианское освещение и окраску. Политические события в XIV-XVI вв. благоприятствовали этому: татары и турки представлялись народному воображению карой Божьей, насланной на христианский «ир, против которой не в состоянии были бороться богатыри, герои устного эпоса. Таким образом, один и тот же поэтический сюжет, будучи заимствован из одного общего источника устным творчеством русских и сербов, породил независимые одно от другого славянские сказания о гибели героев, приуроченные к воспоминаниям о национальных исторических катастрофах: к Косовской битве и к татарскому нашествию.
На основании выше изложенного можно сказать, что в эпосе широко представлены основные черты национального характера сербского и русского народа, их менталитет.
Как у русских, так и у сербов высоко развито ценностное отношение к людям. Поэтому к числу первичных, основных свойств славянского народного характера принадлежит доброта.
Другой стороной народного характера является жестокость, но она направлена на устрашение и уничтожение противника, так как только таким образом, в народном представлении, можно получить свободу и независимость. Поэтому герои в эпосе обладают жестокостью, а в некоторых случаях даже бесчеловечны, но, как правило, по отношению к врагам.
Радость, боль, сострадание тоже нашли отражение в песнях, так как песни -это неотъемлемая часть жизни народа. Они создаются этим народом и соответственно приобретают его национально-этническую окрашенность.
Таким образом, сходство многих сюжетов сербского и русского эпосов указывает на их тесную взаимосвязь - результат отчасти кровного племенного родства, но больше постоянных культурных связей и отношений между сербами и русскими.
Литература
1. Былины. Русский героический эпос / Сост. Андреев Н.П.- Я., 193 8.
2. Веселовский А.Н. Южнорусские былины. - СПб., 1881-1884. Т. I-XI.
3. Голенищев-Кутузов И.Н. Сербский эпос // Эпос сербского народа. - М.: 1963.
4. Лихачев Д.С. Русское народное поэтическое творчество // Избранные работы в 3-х т. - Л., 1987. Т. 1.
5. Песни южных славян // Библиотека всемирной литературы. - М., 1976. Т. XI.
6. Пропп В.Я. Русский героический эпос. - Л., 1955.
7. Путилов Б.Н. Экскурсы в теорию и историю славянского эпоса. - СПб. "Петербургское Востоковедение", 1999.
8. Сербский эпос / Под ред. Кравцова Н.И. - М., 1933.
1 Веселовский А.Н. Южнорусские былины.СПб., 1881-1884. С.401.
2 Лихачев Д С. Русское народное поэтическое творчество. Л., 1987 С.183-184.
3 Путилов Б Н. Экскурсы в теорию и историю славянского эпоса. СПб., 1999. С. 18-19.
4 Пропп В.Я. Русский героический эпос. Л.,1955. С.280.
Источник: Вопросы культурологии: Сборник аспирантских работ. - М.: ГАСК, 1999.-84с.
|
