|
В основе современной концепции и реалистической политики по охране природы лежит представление об охраняемых объектах как целых природных единствах, отдельные компоненты которых находятся в тесной взаимообусловленной и динамической связи. Устойчивость и возобновимость этих единств служат главным условием рационального природопользования и охраны природы в целях обеспечения экологического равновесия в окружающей среде. Изучение природных единств в настоящее время осуществляется преимущественно в двух направлениях: географическом и биогеоценологическом. Первое из них делает акцент на пространственных закономерностях их структуры и размещения, рассматривая в качестве объектов охраны природные территориальные комплексы различного объема и таксономического содержания. Это направление плодотворно развивается географами-ландшафтоведамн и накопило уже достаточный опыт практического применения в вопросах охраны природы.
Биогеоценологическое направление, изучающее в качестве элементарных природных единиц различные биогеоценозы, их структуру и функции, накапливает данные об устойчивости и воспроизводстве характерных и доминирующих типов биогеоценозов в пределах основных природных зон. Предполагается, что объектами охраны в этом случае должны быть эталонные биогеоценозы и типы их как образцы наиболее совершенных и устойчивых (климаксовых) экосистем соответствующей зоны.
Биогеоценологическое направление в организации охраны природы находится в начальной стадии развития и не располагает пока опытом практического применения. Коротко остановимся на использовании географических и биогеоценологическпх принципов при создании заказников.
Заметная разница между обоими направлениями вскрывается при обосновании и выборе объектов охраны. Корнями она восходит к различиям в предмете изучения биогеоценологии и ландшафтоведения, обстоятельно раскрытым в свое время В.Н. Сукачевым [1949, 1960, 1964].
Ландшафтоведы в применении к вопросам охраны природы наиболее часто используют представление о природных территориальных комплексах, развитое Н.А. Солнцевым и его учениками. Природные территориальные комплексы (ПТК) выделяются как генетически однородные участки земной поверхности, характеризующиеся определенным рельефом и взаимосвязанной совокупностью поверхностных горных пород, вод, воздуха, почв, растительного и животного населения. При этом ведущими факторами дифференциации земной поверхности и обособления ПТК как физико-географических территориальных единств служат геолого-геоморфологические признаки или их литогенная основа [Солнцев, 1958, 1968, 1973]. Биотическим компонентом природных комплексов придается подчиненное значение [Анненская и др., 1963].
Природным территориальным комплексам различных таксономических рангов свойственен важнейший общий признак — их хорологичность и пространственная сопряженность. Мелкие комплексы являются морфологическими составляющими более крупных единиц.
Основной единицей систематики природных комплексов является географический ландшафт, характеризующий крупные территории. И хотя у географов нет пока единого представления о ландшафте, идея его использования укоренилась во многих смежных с ландшафтоведеннем науках. Среди них ботаническая география, зоогеография, почвоведение, геохимия, данные которых служат основой при решении многих вопросов охраны природы. С позиций ландшафтоведения производится обоснование категорий охраняемых объектов, организация территории, оценка режимов природопользования. Особенно это относится к таким крупным охраняемым территориям, как заповедники, природные заказники и природные парки, занимающие обширные площади с разнохарактерными ландшафтами. Среди охраняемых территорий наиболее сложным по организационной структуре является ландшафтный заказник, в котором обусловлено сочетаются охрана природных комплексов и их частичное хозяйственное использование, которое вблизи крупных населенных пунктов носит прежде всего рекреационный характер. Успешное сочетание охраны природы и рекреации возможно лишь на базе максимального использования индивидуальных свойств ПТК в данных антропогенно-ландшафтного прогноза [Мильков, 1973]. В результате внутри заказника выделяются зоны с различной функциональной нагрузкой («функциональное зонирование территории» в проектной терминологии). Индивидуальная оценка природных территориальных комплексов возможна лишь на уровне низших ландшафтных единиц — урочищ, подурочищ и фаций. Напомним, что, являясь структурными частями ландшафтов, они обособляются прежде всего по однородности геолого-геоморфологической основы. Поэтому их индивидуальная оценка представляет серьезный интерес при организации территории тех заказников, где в сферу хозяйственного освоения ввергаются компоненты этой основы, например, при разработке полезных ископаемых, сооружении водохранилищ, каналов, ирригационных систем.
Однако значительно чаще объектами охраны и антропогенных воздействий становятся непосредственно биотические компоненты природных комплексов, индивидуальная оценка которых с позиций ландшафтоведения имеет серьезные недостатки. Как правило, географы недооценивают ландшафтообразующей роли растительности при выделении ПТК, и для характеристики их фитокомпонента механически привлекают растительную ассоциацию. Между тем критерии выделения и объемы ландшафтных и фитоценологическпх единиц не совпадают, что приводит к желанию искусственно укрупнить ассоциацию и ее ареал. На фоне геоматнческой среды НТК появляются «безразмерные» растительные группировки доминирующих видов, лишенные однородности экотопов, флористического состава и структуры. Затем их сравнивают при различной экологической обстановке отдельных геокомплексов.
Так, у Е.Г. Шеффера [1973] ельник кисличный, сосняк вересковый, осинник широкотравно-злаковый, «широколиственный широкотравный лес» встречаются в различных геокомплексах с колебаниями уклона местности от 0 до 16° и более. Трудно представить, что фитоценозы кисличных ельников занимают абсолютно ровные элементы рельефа и склоны круче 16°. В. П. Чпжова [1977] связывает ельники кисличные с такими различными ландшафтными комплексами, как мелкохолмистые моренные равнины и плоские зандровые равнины.
В связи с этим уместно напомнить замечание, сделанное В.Н. Сукачевым еще в 1931 г., о необходимости использовать при выделении типа леса весь комплекс критериев и прежде всего — прямодействующие факторы среды и древостой, а не только доминантные виды нижних ярусов [Сукачев, 1931]. Это указание В.Н. Сукачева относилось к выделению типов леса как растительных ассоциаций. Тем более оно справедливо в наше время, когда низшая единица лесотипологической систематики воспринимается как тип лесного биогеоценоза, для которого невозможна широкая конвергенция экологических признаков. Поэтому использование типа леса в ландшафтоведении требует предварительного анализа его соотношения с единицами классификации ПТК, биоту которых он призван отражать. Иначе неизбежны эклектика и трудности при сравнении эмпирических данных.
Очевидно, что в настоящее время назрела необходимость в глубокой оценке объектов охраны и рекреации в равной мере со стороны геоматическнх и биотических факторов. В этом случае наиболее результативными могут быть не ландшафтно-географические, а биогеоценологические исследования, в основе которых лежит представление о биогеоценозе как элементарной природной ,биохорологической единице, развитое В.Н. Сукачевым [1942, 1945, 1947, 1949]. Таким образом, в зависимости от конкретных .задач охраны природы предпочтение может отдаваться или ландшафтному, пли биогеоценологическому пути их разработки.
При организации лесных заказников к числу вопросов, которые могут успешно решаться в биогеоцеиологическом аспекте, относятся: выбор отдельных наиболее ценных природных единств (биогеоценозов) и их типологических совокупностей в качестве объектов охраны; выделение крупных ландшафтных комплексов типов биогеоценозов — основы для функционального зонирования территории; изучение устойчивости сообществ к антропогенным воздействиям и способности их к саморегуляции и воспроизводству; установление предельно допустимых рекреационных нагрузок для различных типов биогеоценозов, используемых при расчетах емкостей зон отдыха; выбор объектов восстановления, формирования, ухода и реконструкции специальными хозяйственными приемами.
Эффективное решение перечисленных вопросов базируется на лесотипологической основе, на использовании принципа зонально-провинциальпой эталонности и особенностях пространственного распределения типов леса. При выборе объектов охраны внимание сосредоточивается на эколого-ценотической однородности выделенных участков, несмотря на их возможную пространственную разобщенность. При решении вопросов территориальной организации заказника в первую очередь приходится руководствоваться закономерностями размещения биогеоценозов и их типологических единиц по земной поверхности.
В качестве объектов охраны выбирается один или несколько сохранившихся участков (конкретных биогеоценозов) определенного типа — характерного образца природы данной зоны или ее узкого региона, рассматриваемые как зональные и региональные эталоны. Кроме того, охране подлежат отдельные биогеоценозы или их типы, имеющие в своем составе редкие виды растений и животных, а также своеобразные почвы, сохраняющие черты былого типа почвообразования в виде ископаемых остатков организмов, второго гумусового горизонта, погребенных горизонтов и т. д. И хотя в этом случае самостоятельный природоохранительный интерес представляют отдельные компоненты сообществ, объектами охраны должны быть целиком соответствующие биогеоценозы или их типологические совокупности.
При выборе эталонных участков особый интерес представляют коренные биогеоценозы — относительно устойчивые природные системы, сложившиеся в процессе длительного развития. Такие ценозы сейчас принято называть «природными эталонами». Поскольку биота в таких случаях отличается наибольшей «слаженностью» и максимальным соответствием условиям местообитания, то происходящие здесь изменения носят главным образом флюктуационный характер. Заметим, что есть и другое понимание термина «природный эталон». Например, в последнее время среди специалистов лесного хозяйства и лесоустройства под «эталонными лесами» зачастую принято понимать насаждения, имеющие в данных условиях максимальную производительность, наилучшее состояние или обеспечивающие наибольший защитный эффект.
Однако мы считаем, что такое определение термина «эталон» не соответствует общепринятому и уже давно утвердившемуся: эталон — это точно установленная мера, в сравнении с которой производится любое измерение. Вот почему при решении вопроса о степени «эталонности» того или иного участка решающее значение приобретают высокие уровни сформированности и устойчивости систем, но определить эти уровни можно только посредством изучения биогеоцепотических компонентов и биогеоценозов в целом. Следовательно, эталонными лесами мы должны называть только коренные (условно-коренные) типы лесных биогеоценозов, независимо от их продуктивности или степени соответствия тому или иному целевому назначению. Вместе с тем мы считаем целесообразным разделять природные эталоны на «зональные» и «региональные». В первом случае речь идет о типах биогеоценозов, являющихся характерными для определенной зоны (или подзоны), во втором — для определенного природного района.
Но эталонное значение имеют не только коренные и условно-коренные биогеоценозы. Этим качеством могут обладать и производные ценозы при условии, что они уже в течение длительного времени развиваются без заметного влияния человека (нет рубок, вытаптывания, выпаса и т. д.). Антропогенная дигрессия отсутствует или она минимальна. П.К. Фальковскпй [1929], впервые предложивший дифференцировать леса по их нарушенности вследствие вытаптывания, ценозы такого состояния относил к «нулевой» стадии. Поэтому в определенном смысле такие леса также являются эталонными, поскольку они отражают специфику зоны, подзоны или региона.
Если выявление типов биогеоценозов — объектов охраны — может быть осуществлено на основании маршрутного обследования района, в котором намечено организовать лесной заказник, то в дальнейшем выбранные объекты требуют более тщательного изучения и осуществления стационарных постоянных (или периодических) наблюдений. Постоянная пробная площадь, заложенная на участке, относящемся к категории природных эталонов, и периодически обследуемая по одной и той же программе и методике будет представлять собой «скользящий нуль», от которого может быть построен дигрессионный ряд, отражающий усиление нагрузок определенной направленности и с которым всегда можно сопоставить состояние природных систем, формирующихся в тех же условиях местообитания, но подвергающихся тому или иному антропогенному воздействию. Принцип биогеоценологнческого подхода к изучаемым явлениям обязателен и здесь — на этом следующем этапе работы по созданию лесного заказника. Очень важно возможно полнее и точнее зафиксировать «исходное» состояние природного объекта, что позволит в дальнейшем давать научно обоснованную оценку происходящим изменениям и в том случае, если они принимают нежелательную направленность, рекомендовать необходимые хозяйственные мероприятия.
Программа исследования объектов должны предусматривать подробную характеристику почв, растительности и, по возможности, фаунистического комплекса (организовать периодически изучение микробиоценоза и климатопа далеко не всегда возможно). Если мы имеем дело с лесными ценозами, то особое внимание следует обратить на таксационную характеристику древостоя (на постоянных пробных площадях крайне желателен сплошной перечет с нумерацией деревьев всех ступеней толщины), на состояние возобновления основных лесообразующих пород, на структурно-функциональное строение ценозов. Описание растительности должно быть проведено с дифференциацией видов по экобиогруппам, имеющим определенное индикационное значение. А.А. Корчагин [1971] писал о том, что каждый вид можно уподобить приборчику, который дает характеристику различны факторов среды. В сводке Г. Элленберга [Ellenberg, 1974], где сообщаются индикаторные значения сосудистых растений Средней Европы, а также в сводке Э. Ландольта [Landolt, 1977], где представлены экологические индикаторные шкалы растений Швейцарии, отражена реакция видов растений на самые различные факторы (влажность почвы, ее реакцию, содержание элементов питания, гумусированность, засоленность, световой и температурный режимы, степень «континентальности» и т.д.). Такие сводки очень полезны, поскольку они позволяют не только полнее охарактеризовать растительность, но и оценить многие физические и химические параметры среды, и притом не в статике, а в динамике (при условии, что описания растительных ценозов будут периодически повторяться). Нужно иметь в виду, что такие сводки в значительной мере региональны, поскольку «индивидуальные показатели» видов, установленные в определенном районе, зачастую не могут быть распространены на их ареалы целом. Кроме того, до сих пор нет обстоятельно разработанных шкал, отражающих реакцию видов на искусственное уплотнение верхних почвенных горизонтов, на уничтожение подстилки. На механическое повреждение и частичное отчуждение наземных органов растений, на разного рода промышленные эмиссии, нарушающие естественный ход физиологических процессов. Эту работу еще предстоит выполнить, в она также должна быть проведена с биогеоценологических позиций.
И наконец, последний этап — определение режима, который должен быть установлен для объектов заказа и обеспечивать их сохранность, а в необходимых случаях и восстановление, если произошли нежелательные изменения. В каждом случае этот режим должен определяться индивидуально, с учетом особенностей объекта. Однако надо еще раз подчеркнуть, что независимо от того, что является предметом особого внимания (ценоз в целом, группа видов, отдельный вид и т.д.), охраняться должен весь биогеоценоз, а не его отдельные компоненты. Нельзя, например, сохранить редкий вид, не охраняя его биотоп, необходимые для него условия местообитания. Вот почему комплекс назначаемых охранительных или реконструктивных мер также должен основываться на глубоком понимании существующих взаимосвязей и взаимовоздействий, иначе охраняемому объекту может быть нанесен непоправимый вред.
При решении вопросов территориальной организации заказника наибольшее внимание уделяется пространственной сопряженности биогеоценозов, орогенному порядку их размещения. Этот порядок закономерно повторяется на значительных площадях в пределах определенного вида ландшафта.
Пространственную совокупность лесных биогеоценозов, характерную для генетически связанных форм рельефа в границах данного вида ландшафтов, мы называем ландшафтным комплексом типов леса (ЛК). В состав одного ЛК входят биогеоценозы, неоднородные в типологическом отношении, принадлежащие к различным их группам, поскольку резкой смене лесорастительных условий при изменении литогенной основы соответствует резкая смена состава, структуры и функции сообществ.
Соседние биогеоценозы находятся в постоянном взаимодействии друг с другом, обмене веществом в энергией, сукцессионных связях. В результате возникают ряды экогенетически связанных лесных сообществ и обусловленных ими рядов почвообразования в условиях пространственно сопряженных форм рельефа [Смагин, 1950, 1965; Ремезов, 1960; Маркин, 1967]. Каждый ЛК характеризуется, как правило, несколькими орогенными рядами типов леса.
В качестве примеров можно назвать ряд сосняков лишайниковых, брусничных и черничных, характерный для сосново-камового ЛК грядово-моренных возвышенностей области последнего оледенения. Эти возвышенности типичны для восточно-европейских собственно бореальных ландшафтов [Исаченко, 1975]. Названному ряду сосняков свойственна эволюция слабоподзолистых почв в средне- и сильноподзолистые, а затем в торфянисто-подзолистые происходящая по мере увеличения возраста и энергии почвообразования на фоне транзита вниз по склону кама влаги и растворенных в ней химических веществ.
Н.П. Ремезовым [1960] в Мордовском заповеднике описан сукцессионный ряд типов леса второй и третьей террас от простых сосняков зеленомошных через сосняки липняково-зеленомошные к сложным соснякам липняково-широкотравным. Он сопровождается эволюцией дерново-подзолистых почв сначала в бурые остаточно-подзолистые, а затем в типичные бурые лесные почвы по мере перехода от низких террас к высоким и увеличения в составе ценозов липы и широкотравья.
Наконец, примерами ландшафтных и одновременно экогенетических рядов служат пойменные лугово-лесные комплексы, развитие которых направляется процессами поемности, эрозии и аккумуляции аллювия. В настоящее время они являются наиболее изученными в различных географических условиях.
Конкретные варианты ЛК могут совпадать с различными морфологическими частями ландшафта (урочищами, местностями). Однако поскольку при их обособлении руководящим признаком служит типологический состав лесов, такого совпадения чаще не наблюдается. Так, в области распространения ландшафтов восточноевропейского подтаежного (бореально-суббореального) типа одним из главных видов ландшафтов являются полого-холмистые моренные возвышенности московского оледенения, покрытые почти сплошным плащом безвалунных суглинков [Исаченко, 1975]. Чаще всего с этим видом ландшафта связан комплекс широколиственно-еловых водораздельных лесов и производных от них биогеоценозов. Однако иногда в ареале ландшафтов этого вида распространены высокие моренные останцы, покрытые коренными широколиственными лесами и их кратковременными производными. Они выделяются в самостоятельный ЛК. Кроме того, в лесотипологическом отношении наблюдается существенная разница между холмисто-моренными и волнисто-моренными формами рельефа. Если с первыми в зоне смешанных лесов связаны сложные ельники, то со вторым — хвойные леса южнотаежного типа, отражающие большую олиготрофность эдафических условии. Вместе с тем волнисто-моренные формы рельефа могут проявлять близкий лесорастительный эффект с невысокими водно-ледниковыми грядами придолинных зандров и поэтому объединяться с ними в один ЛК.
Система ландшафтных комплексов каждого природного (лесорастительного) района, отражающая видовое разнообразие его ландшафтов, является частью соответствующего зонального комплекса типов леса [Смагин, 1965].
|
