|
Повсюду в данной работе термином "капитал" будет обозначаться то, что понимает под этим словом деловой человек. Это - перманентный фонд производительного богатства, то, что обычно называют "деньгами", вложенными в производительные блага, наличный состав которых вечно меняется. Предметы, воплощающие фонд, являются, подобно частицам воды в реке, исчезающими вещами; тогда как сам фонд, подобно реке, есть пребывающая вещь.
Бросается в глаза тот факт. что труд есть тоже перманентная сила - фонд человеческой энергии, который никогда не перестает существовать и действовать. Люда так же бренны, как и капитальные блага, но труд так же перманентен, как и капитал. Проблема заработной платы должна иметь дело с той непрерывной способностью приносить заработок, которой обладает и будет обладать вечный агент - труд. Вопрос заключается в следующем: что будет труд создавать и получать в течение данного года, будущего года и всех последующих лет? Если уровень заработной платы в будущем должен возрастать, это означает, что с годами труд достигнет возрастающей производительности. Внимание практических людей направлено на интересы, права и борьбу не отдельных работников, но труда в его перманентности.
Этот длящийся агент - не более абстрактная или нематериальная вещь, чем капитал. Мы не рассматриваем его как действие отдельно от действующего лица, так как он состоит из людей в действии. Более того, люди в своем качестве потребителей получают выгоду от своего труда, и они имеют право решать, какие формы примет их труд. Подобно тому, как владелец капитала решает, какие блага будет образовывать его производительное богатство, так и работник решает, в какой вид производительного действия он вложит свои телесные и духовные силы. Это значит, что он решает, сделаться ли ему сельскохозяйственным рабочим, печатником, горнорабочим или ткачем. Человек-потребитель - владелец человека производителя. Он вложит свои силы в тот особый вид деятельности, который, на его взгляд, обещает и доставит наибольший продукт.
По мере смены поколений формы, принимаемые трудом, постоянно изменяются. Условия 1800 г. требовали одних видов труда, условия 1900 г. требуют других видов. Молодые работники непрерывно вступают на поприще производства; и если условия их времени родственны условиям времени их отцов, они могут обучаться профессии последних. Но даже в этом случае они обычно практикуют эти профессии новыми способами; и там, где этого требуют условия, они овладевают совершенно новыми действиями. Труд - перманентный, личный агент-так же изменчив в своей форме, как и капитал - перманентный материальный агент. Подобно тому, как за изношенным средством производства может следовать средство производства другого вида, так может за ушедшим работником следовать другой, который станет выполнять иной вид труда. Люди приходят и уходят, но труд продолжается вечно. Но поскольку меняются люди, меняются и виды труда.
Таким образом, в производстве сочетаются две перманентные сущности. Одна - это капитал, или богатство, которое непрерывно сохраняет свое существование путем сбрасывания и возобновления материальных тел - капитальных благ. Другая - это труд, который непрерывно существует таким же образом. Сегодня он представлен одной группой людей, завтра - другой. Оба эти перманентные агенты производства имеют ограниченную возможность телесных превращений - они меняют свое воплощение ежегодно и ежедневно.
То, что здесь было названо экономической динамикой, -заставляет и труд, и капитал проходить через эту смену. С новыми потребностями, подлежащими удовлетворению, люда вынуждены изготовлять новые виды богатства; и они должны делать это, работая такими способами и средствами производства, которые не похожи на старые. Технические изобретения изменяют формы труда и капитала. Процесс централизации, заменяющий большее количество мелких предприятий одной большой фабрикой и затем собирающий много таких фабрик под одно руководство, делает то же самое. Труд как таковой никогда не прекращается, по некоторые формы его отпадают и заменяются другими. Капитал никогда не перестает существовать, но некоторые его формы погибают и сменяются другими. Эти перманентные производственные агенты находятся в состоянии бесконечного самоизменения.
Что уже было показано и что очень важно для нас в данном случае, - это тот факт, что всякое увеличение или уменьшение количества труда, употребленного в связи с данной величиной капитала, заставляет этот капитал изменить свои формы. Там, где на каждого работника приходится капитал в пятьсот долларов, там этот фонд находится в одной группе форм, а там, где на каждого человека приходится капитал в тысячу долларов, - там он находится в другой группе форм. Рабочая сила меняет свои формы таким же путем. Люди, работающие с меньшим капиталом, выполняют одну группу действий, а те, которые имеют в своих руках больший капитал, - выполняют другую группу. Когда капитал увеличивается и принимает форму дорогих и усовершенствованных машин, трудовые процессы везде осуществляются новыми и измененными путями. То, что относительная величина труда и капитала должна изменяться, означает, что должны измениться формы обоих; это значит, что каждый агент должен приспособиться к требованиям другого. Там, где соединены два агента, взаимное приспособление является правилом.
Мы подготовлены теперь к тому, чтобы выявить производительную силу, присущую конечному увеличению каждого из этих перманентных агентов. Какова величина продукта, производимого единицей труда при наличии рабочей силы в тысячу человек, работающих десятилетие за десятилетием, не сокращаясь и не возрастая, при наличии капитала в миллион долларов, также не меняющего своей величины?
Ответ на этот вопрос, и этот ответ образует закон заработной платы, гласят "Эти доходы определяются конечной производительностью труда и капитала как перманентных агентов производства".
Формулу, которая может быть использована для объяснения земельной ренты, мы можем успешно применить новым путем. Мы можем получить простой пример, если отвлечемся на один момент от существования того вспомогательного капитала, который нужен труду для обработки почвы. Мы предположим, что каждый работник располагает несложным орудием, стоимость которого слишком мала, чтобы представлять собой сколько-либо заметную величину богатства. В таком случае практически невооруженный этот труд применяется на участке земли и создает доход в форме урожая. Надо заметить, что это сведение вспомогательного капитала практически к нулю не влияет на исследуемый нами принцип, так как положение, которое мы должны доказать, могло бы быть превосходно обосновано, если бы мы применили и более сложный пример, допуская, что работники были снабжены сложным комплектом орудий, семян, скота и т. д. Продукт, который может быть вменен последней единице труда, прилагаемого к земле, доставляет, однако, наиболее подходящую, в силу своей наибольшей простоты, иллюстрацию принципа конечной производительности труда.
Мы ищем сейчас статического стандарта заработной платы. Поле и рабочая сила предполагаются неизменными, причем методы и окружающая обстановка также остаются постоянными. Какой перманентный доход должны мы при таких условиях вменить конечной единице труда? Мы производим простейший опыт, какой только можно сделать, когда мы из общего количества рабочей силы отнимаем одного человека и так располагаем остающихся людей, что производство от этого устранения не испытывает сколько-нибудь заметного нарушения. Поле по-прежнему возделывается на всей своей площади, но оно возделывается менее полно и урожай снижается на известную величину. С другой стороны, мы можем добавить человека к имеющейся рабочей силе и так перестроить всех, чтобы в результате этого добавления не получилось никакой несогласованности. Результатом этого явится более интенсивная обработка поля и - как следствие этого - определенное увеличение продукта.
Величина, на которую уменьшается урожай, когда от рабочей силы отнимается один работник, измеряет эффективную производительность каждого работника таких же личных способностей. Представляется безразличным, какой из подобных работников выбирается для опыта. Устранение любого из них уменьшает рабочую силу на одну единицу. А мы как раз хотим измерить сокращение урожая, вызываемое изъятием из наличной рабочей силы одной единицы. Ни один человек не может получить больше того, что добавляется его присутствием к тому продукту, который могли бы создать без него земля и труд.
Возможно, что существуют различия в видах труда, выполняемых разными людьми; один человек может делать то, что всегда необходимо для обеспечения всякого урожая, тогда как другой выполняет работу несравненно меньшей важности. Без человека, который сеет, обойтись нельзя; но тот, кто осуществляет последние процессы обработки, может быть удален с меньшей потерей. Тем не менее, ни один работник не имеет большего значения, чем другой, коль скоро они взаимозаменяемы. Если сеятель уйдет, другой человек будет поставлен на его место. Урожай будет точно таким же, каким бы он был, если бы должен был уйти работник с менее важного места. В результате продукты всех тех людей, которые по своим личным качествам равноценны, являются одинаковыми. Продукт, который может быть вменен кому-нибудь как обязанный своим существованием исключительно его присутствию, определяется удалением этого человека из наличной рабочей силы, перераспределением остающихся работников и оставлением невыполненным только наименее важного вида работы.
Теперь, если мы допустим на минуту, что эта территория есть замкнутое в себе государство и что работники не поступают сюда из других промышленных областей и не уходят в другие области, тогда размер заработной платы определяется тем, чего человек действительно стоит на этой изолированной плантации. Человек может требовать не того, что выплачивается людям где-нибудь в другом месте, во того, что он здесь фактически доставляет своему предпринимателю. Только при таких обстоятельствах заработная плата определяется продуктом, вменяемым конечной единице труда
Если предположенное сокращение в рабочей силе перманентно так, что сила остается уменьшенной навсегда, то урожай вследствие этого сокращения будет каждый год выражаться в меньшей величине, чем в первом году. Аналогичный опыт можно проделать, добавляя единицу труда, вместо того, чтобы ее отнимать. В этом случае, если добавление перманентно и рабочая сила всегда продолжает оставаться на единицу большей, средний урожай увеличится. Это позволяет нам измерить перманентный доход, вменяемый единице труда.
Именно конечная производительность труда, измеренная таким образом, определяет заработную плату. Этот термин - "конечный" - предполагает порядок последовательности: он означает, что нужно различать первую, вторую и последнюю единицу труда. При обычном методе иллюстрации закона ценности, имеется конечная единица известного вида товара, потребляемого одним лицом. Мы даем ему один предмет данного вида, затем другой и через некоторое время - последний; и мы обнаруживаем, что они становятся все менее и менее полезными для него по мере того, как ряд подвигается к завершению. Последняя единица имеет меньше полезности, чем всякая другая. Благодаря исследованиям австрийский школы, ценность любого предмета в этом ряду благ одного вида определяется полезностью конечного блага, - предельная или конечная полезность является универсальным мерилом ценности.
Мы поставили себе цель применить этот принцип в производительной силе различных агентов производства и в данный момент применяем его к труду. Мы можем, при желании, работников, одинаковых по личным способностям и могущих заменять один другого, расположить в подобные воображаемые ряды. Мы будем в таком случае, вводить по одному человеку на поле и наблюдать, какой продукт фактически создается каждым из них. При наличии одного человека на поле данного размера - некоторый урожай в среднем будет обеспечен. При двух работниках, однако, урожай не удвоится; ибо второй работник произведет меньше, чем первый. Это уменьшение производительности последовательных единиц труда в том виде, как они расположены при возделывании поля определенного размера, доставляет базис для общего закона.
Конечно, верно, что если два человека могут соединить свой труд так, чтобы помогать друг другу существенным образом, такое изменение их специфической производительности может не обнаружиться. Два человека делают возможной зачаточную организацию труда, а это уже новое влияние, с которым должно считаться всестороннее исследование. Если мы исходим из наличия одного человека, совершенно одинокого на очень обширной земельной площади, он может работать с известными неудобствами; и второй человек может настолько значительно уменьшать эти неудобства, что обеспечит более чем удвоенный урожай. Третий, четвертый и пятый человек могут способствовать улучшению организации и этим, в известной степени, приостановить действие закона убывающей доходности, который мы установили. Но, в конце концов, этот закон должен проявить свое действие. Если на поле находится, например, двадцать человек, то добавление двадцать первого не окажет заметного действия на улучшение организации, тогда, как с другой стороны, он перегрузит и переполнят работой участок земли. Непосредственное действие такого переполнения мы и должны теперь исследовать. Мы можем отвлечься от того выигрыша, который получился бы на ранних ступенях благодаря организации труда; ибо при большом количестве рабочей силы размер заработной платы определяется продуктом последней единицы, а то, что делает эта единица, не нужно для улучшения организации.
Исследуя простое действие переполнения земли работниками, лучше сначала отвлечься от выигрыша, проистекающего от организации. Этот выигрыш мы должны исследовать особо в том отделе теории, который должен быть посвящен экономической динамике. Организация, подобно техническому изобретению, просто улучшает условия, при которых применяются последовательные единицы труда. Дело обстоит так, как будто вновь приходящие люди принесли с собой лучшие орудия. Если мы хотим, однако, изолировать и измерить простое действие переполнения земли, мы должны предположить, что эти и все другие условия остаются неизменными.
Мы предположим, следовательно, что на большое поле выходит один человек, затем другой и третий, пока в конце их не станет двадцать. Мы предположим, что их методы возделывания почвы остаются неизменными, и отвлечемся от увеличенной производительной силы, которая на ранних ступенях возрастания рабочей силы может быть получена от кооперации. Весь процесс такого построения рабочей силы является, конечно, воображаемым. Он являет собой нереальный и односторонний процесс в экономической динамике. Никогда и нигде мы не могли бы найти такой эксперимент. Фермер, в действительности, никогда не поместил бы одного работника на 200 акрах земли, не оставил бы его здесь на год и не стал бы потом измерять урожай; не стал бы, далее, вводя сюда на следующий год добавочного человека, измерять увеличение урожая. Он, конечно, не стал бы продолжать подобный эксперимент в течение 20 лет, превратив, таким образом, свою ферму в лабораторию, где экономист мог бы видеть в законченном действии закон убывающей доходности возделываемой земли. Имея двадцать работников на 200 акрах, фермер, правда, удостоверился бы каким-либо экспериментальным путем, насколько велик продукт, вменяемый двадцатому работнику. Он выяснил бы конечную производительность труда, и он установил бы, что продукт, обязанный своим возникновением присутствию двадцатого человека, меньше того продукта, который этот человек вызвал бы к жизни, если бы поле было менее насыщено трудом. Этот факт, широко подтверждаемый опытом, подкрепляется дедуктивным рассуждением и является одной из неоспоримых истин экономической науки. Земля данной величины и качества производит для человека все меньше и меньше по мере того, как все большее количество людей принимает участие в возделывании ее. Простейший и наиболее естественный способ иллюстрации этого закона состоит в том, чтобы представить себе, что люди находятся на поле, один за другим да тех пор, пока число их здесь не достигнет двадцати. Можно будет видеть таким образом, что каждый из них добавляет к урожаю меньше, чем его предшественник. Продукт, который может быть вменен каждому отдельному человеку, делается постепенно меньше, по мере того, как рабочая сила доводится таким образом до своего полного состава. И величина, созданная двадцатым человеком, - меньшая из всех. Если все люди должны принять в качестве вознаграждения столько, сколько этот человек производит, то мы имеем решение проблемы заработной платы [Возможность того, что на ранних ступенях увеличения рабочей силы уменьшение доходности может быть нейтрализовано улучшенными комбинациями между работниками или улучшенными методами обработки, должна быть рассмотрена, подобно другим динамическим влияниям, в самостоятельном отделе экономической теории.].
В статическом состоянии рабочая сила никогда не увеличивается и не уменьшается и методы, и условия производства остаются одинаковыми. Личный состав рабочей силы претерпевает изменения, происходящие по мере того, как один человек умирает и заменяется другим; но рабочая сила как таковая не испытывает изменения. Процессы и окружающие условия установлены. Здесь нет образования рабочей силы, начиная с первых ступеней, и нет изменений в ее продукте, падающем на одного человека. Тем не менее, заработки людей определяются законом предельной производительности. Это значит в действительности, что каждый работник получает то, что утратил бы предприниматель, если бы любой из работников оставил работу. Один из способов измерения этого конечного продукта труда и в то же время доведения до сознания принципа, управляющего его величиной, заключается в том, чтобы вообразить, что рабочая сила увеличивается единица за единицей до своего теперешнего размера. Каждая единица, когда она добавляется к рабочей силе, является на некоторое время предельной, и она устанавливает стандарт оплаты. Но когда поступает последняя единица, ее продукт становятся перманентным стандартом, так как рабочая сила далее уже не увеличивается и оплата людей уже не меняется. Весь этот процесс есть мнимый процесс; но он иллюстрирует два принципа, которые, взятые вместе, управляют судьбами трудящегося человечества, а именно: 1) во всякое время заработная плата тяготеет к тому, чтобы быть равной продукту конечной единицы труда; 2) этот продукт становится меньше или больше по мере того, как при прочих равных условиях рабочая сила увеличивается или уменьшается. Первый принцип статический и управляет заработной платой в каждом периоде, тоща как последний принцип - динамический и совместно с другими динамическими принципами управляет будущим рабочего класса. Простое увеличение населения, не сопровождаемое дальнейшими изменениями, оказывает обедняющее влияние. Каким же образом получается так, что продукт, вменяемый последнему работнику, устанавливает оплату всех работников? Здесь мы должны позаботиться о том, чтобы условия нашей иллюстрации были жизненными фактами. Фермер нанимает своих работников на общем рынке и платит им заработную плату в размере, который рынок некоторым путем установил. Он затем вводит своих работников на поле до тех пор, пока, согласно закону убывающей доходности, продукт конечного работника становится таким незначительным, что доставляет одну только заработную плату. Размер оплаты, нужно заметить, устанавливается, в основном, вне пределов этой фермы, и предельная производительность труда на ферме должна соответствовать этому размеру оплаты.
Как обстояло бы дело, если бы не было внешнего рынка, на котором размер оплаты мог бы быть установлен, или если бы ферма исчерпывала собою всю производственную сферу? Это предположение так упростило бы производство, что сделало бы его до гротеска непохожим на действительный мир. Однако оно самым ярким образом осветило бы закон заработной платы, действующий в действительном мире. Если бы эта ферма была изолированным обществом, не продающим своих продуктов, не покупающим других и не ввозящим труд по ценам, которые были установлены вне ее границ, то цена труда была бы установлена внутри самой фермы в зависимости от предельной производительности труда, который здесь применяется.
Возьмем, например, остров, не посещаемый кораблями и имеющий определенное количество земли и не меняющееся население; пусть он не имеет производства, с которым нужно было бы считаться, за исключением сельского хозяйства. Нет нужды доказывать, что такое состояние - воображаемое и гротескно непохоже на действительный мир. Оно, тем не менее, похоже на мир в той его жизненной особенности, что продукт, производимый конечным работником такого изолированного населения, устанавливает здесь заработную плату для всех работников. Эффективная ценность каждого работника для его предпринимателя заключается в том, что было бы утрачено, если бы он перестал работать. Эта величина - эффективный продукт любого человека в составе всей занятой рабочей силы - устанавливает стандарт, с которым обыкновенно сообразуется оплата труда. Здесь нет теперь выравнивания по внешнему рынку труда, здесь нет импорта размера оплаты, который некоторым путем установлен в окружающем мире. Мы превратили это общество в самодовлеющий мир и обнаружили, что всякий такой мир дает всем работникам в качестве естественного вознаграждения столько, сколько производит конечный работник.
Мы сделаем в дальнейшем, для полноты иллюстрации, нашу колонию похожей на мир в том существенном отношении, что она станет вполне организованным обществом. Мы сделаем ее обширной и заставим население заниматься не только сельским хозяйством, но всеми видами производства. Мы пополним колонию кузнецами, плотниками, ткачами, сапожниками, горнорабочими, печатниками и т. д. Мы доставим необходимый капитал и проследим, чтобы он принял необходимые формы. Мы обеспечим для каждого отдельного производства соответствующую часть общего социального фонда и будем тщательно придерживаться первоначально допущенного условия, что колония изолирована от всего окружающего. Она - самодовлеющий мир, и не существует никакого другого доступного мира, откуда она могла бы получить стандарт своей заработной платы. Что определяет при таких условиях уровень оплаты труда? Ясно, что предельная производительность труда, употребляемого в связи с общим фондом производительного богатства во всех филиальных группах и подгруппах или специфических производствах. Продукт, производимый конечной единицей общественного труда, устанавливает размер заработной платы.
И, действительно, нет никакого другого стандарта, к которому могло бы тяготеть вознаграждение. Когда мы говорили о фермере, получающем своих работников из окружающего района, фабрик; железных дорог и т. п., мы видели, что он платит своим работникам столько, сколько платят фабрики и т. п., и что он будет употреблять такое их количество, что последний из них, работающий на ограниченном участке земли, принадлежащем фермеру, заработает только свою заработную плату. Здесь продукт последнего работника не устанавливает уровня заработной платы, но просто согласуется с уровнем, доставленным извне. В общество же, которое является самодовлеющим, целым, уровень заработной платы не может оказаться заимствованным. Работники не могут быть вовлечены в это общество извне, и достаточно хорошая оплата не может их привлечь, так как в этом случае внешнего мира нет. Работники с самого начала находятся в обществе и должны оставаться здесь; все они должны быть использованы. Каждый из них, предлагая себя предпринимателю, может кое-что ему предложить, так как он увеличивает выработку благ в любом предприятии, куда бы он ни поступил. По известной ставке предприниматель его возьмет, и, если конкуренция абсолютна, эта ставка действительно согласуется с той величиной, которую наличие этого человека добавляет к продукту фабрики, формы или мастерской, в которой он работает. Если человек доставляет предпринимателю больше, чем он получает от него, то тем самым создается стимул для других предпринимателей пригласить его за лучшую плату. Работники в других отраслях находятся в таком же стратегическом положении и заработная плата общественного труда равна продукту его сложной конечной единицы.
Как этот продукт может быть измерен? Отнимите одну социальную единицу труда и установите, что вследствие этого теряется; или добавьте такую единицу и установите, что от этого увеличения выигрывается. В любом случае можно определить величину продукта, которая в отдельности создается именно единицей труда, а не каким другим агентом. Отнимем далее то, что мы назвали социальной единицей труда. Это - сложная единица состоящая из известного количества труда в каждой индустриальной группе, из которых это общество состоит. Мы будем отнимать земледельческих работников, кузнецов, плотников, ткачей и т. д. точно в соответствующих пропорциях, заставляя конечную единицу труда исчезнуть из всякого специфического производства.
Отнимая работников, мы оставляем капитал повсюду неизменным по величине, но в каждом из производств мы изменяем формы капитала так, чтобы наиболее точно приспособить его к потребностям слегка уменьшившейся рабочей силы. Если наш опыт правилен, отнятие единицы общественного капитала не должно вызвать никаких неудобств. Капитал в целом продолжает использоваться; и поэтому, когда уходящие работники бросают свои орудия, они не должны быть оставлены праздными, в виде определенной суммы потерянного капитала. Если бы это было сделано, уход работников означал бы не только потерю продукта единицы труда, но и дальнейшую утрату такого количества продуктов, которые доставлялись орудиями, употреблявшимися работниками. Остающиеся работники могут не нуждаться в покинутых орудиях как таковых, во они нуждаются в капитале, воплощенном в этих средствах труда. Его мы должны сохранить, и мы выполняем это через посредство уже описанного процесса превращения. Покинутая кирка и лопата становятся посредством чудесного превращения улучшением качества лошади и телеги. Теперь копает уж меньшее количество людей, но они имеют столько же капитала, как и раньше, и притом в такой форме, в которой они могут использовать его при своей сократившейся численности. Сходным образом на фабрике имеются покинутые машины, которые не могут быть приведены в движение оставшимися работниками. Капитал, который в них содержится, может быть, однако, использован, он превратится в улучшение того оборудования, которое используется работниками. Везде теперь имеются средства производства в меньшем количестве, но лучшие по качеству, и капитал как таковой ни на йогу не сократился.
Эта гипотеза выявляет производительную силу единицы труда, не владеющей средствами производства, и вскрывает действительный размер заработной платы. Если сто человек образуют описанную нами единицу общественного труда, и если их уход уменьшает продукт всех производств на общую сумму, скажем, в 200 долларов, тогда это есть продукт, который может быть вменен исключительно труду этих ста человек. Если все они типичные люди с одинаковой работоспособностью, то два доллара в день составляют естественную заработную плату человека.
Как нереально подобное определение производительности труда! Как недосягаема в действительности возможность создания такого общества-микрокосма, каким является наша воображаемая колония! В действительности было бы невозможно совершенно правильно распределить труд между всеми различными отраслями, которые были бы представлены в нашем лабораторном испытании закона заработной платы, или отвлечь совершенно точное количество работников от каждой отрасли, когда была бы отнята конечная единица труда. И почти немыслима существенная часть испытания - быстрое перемещение капитала в формы, нужные для уменьшившейся рабочей силы.
И тем не менее, все это происходит в действительном производстве: мир ежедневно выполняет это чудо автоматически и незаметно. Через посредство сил, находящихся в его экономической системе, он доставляет каждой отрасли соответствующую часть совокупного общественного капитала. Он помешает эту часть во всех случаях в формы, требуемые работниками данной группы. Где бы ни уменьшилось и ни увеличивалось число работников, он изменяет формы капитала, приспособляя их к нуждам работников. Он совершает бессознательное, но действительное испытание предельной производительности труда; ибо он обнаруживает, что утратил бы мир, если бы была отнята единица труда и если бы капитал по-прежнему должен был быть полностью использован; он заставляет оплату труда сообразоваться с этим стандартом [Если бы в этом статическом исследования мы могли бы позволить себе заглянуть вперед и бросить взгляд на ту часть производственной силы, где происходят динамические изменения, мы убедились бы в том, что та самая формула, которая выражает наличный естественный стандарт заработной платы, вскрывает одно из кардинальных влияний, повышающих этот стандарт. Если капитал становится изобильным, тогда как предложение труда остается стационарным, имеет место тот же результат, как если бы предложение труда уменьшилось, а капитал остался неизменным. Это - противоположность того действия, которое возникает от переполнения производственного аппарата работниками; вместо понижения, оно повышает производительность работника. Чем богаче мир капиталом, тем богаче работник производительной силой. В эту область мысли мы не можем сейчас углубляться, но что мы можем должным образом отметить - это то, что в любой момент периода роста богатства естественный стандарт оплаты труда будет определен тем законом, который мы имеем сейчас перед нами. Через пятьдесят лет заработная плата будет выше, чем сейчас, но при этом более позднем и более производительным состоянии производства она будет определяться конечной производительностью труда.].
Этот процесс образования с предельной производительностью труда как целого предполагает перманентный фонд общественного капитала, перманентный состав общественной рабочей силы и автоматическое выравнивание заработной платы в каждой отдельной части индустриальной системы.
|
