|
На рубеже ХIХ-ХХ веков особую роль обрел вопрос о постижении сущностной цели человеческой жизни, вопрос самой личности, личности титанической. Особую направленность и значение получил вечный вопрос "сверхчеловека". И не случайно тема "титанов Возрождения" стала ведущей в творчестве русских символистов. Такие гении Возрождения, как Леонардо да Винчи и Микеланджело Буонарроти, для представителей русского "серебряного века" предстали не обычными смертными людьми, создавшими нечто гениальное, а полубогами, получившими бессмертие в веках благодаря своим божественным творениям. Непонятные, загадочные полулюди-полубоги завораживали, притягивали, вдохновляли русских символистов, видевших их парившими над миром то ли с ангельскими крылами, то ли с крылами демонов, но свободными в своем творчестве, не принадлежавшими ни к миру людей, ни к божественному миру. Образу Леонардо да Винчи посвящены одноименное стихотворение Д.С. Мережковского и одноименный сонет К. Бальмонта. Гений Леонардо, проявившийся в его творениях, восхищал и привлекал к себе внимание. Многие посвящали свои поэтические произведения и самим работам Леонардо, в которых незримо присутствовал отблеск его гениальности. Это и ""Вечеря", Леонардо" Вяч. Иванова, и "Не - Джиоконде" Д.С. Мережковского, и "Посвящение Джоконде Винчи" И. Коневского. Притягивала к себе представителей русского символизма и фигура Микеланджело, что проявилось в одноименной поэме Д.С. Мережковского, сонете "Микель Анджело" К. Бальмонта. Фра Беато Анджелико посвятили свои поэтические произведения К. Бальмонт и Н. Гумилев, восхищенные его талантом живописца. Сандро Боттичелли посвящен сонет Вяч. Иванова ""Magnificat", Боттичелли".
Однако следует отметить, что поэтическое отображение Возрождения деятелями русской культуры рубежа веков не получилось всеобъемлющим. Образы, рожденные их творчеством, явились некими символами, в которые были вложены их представления о Возрождении, в достаточной мере идеализированные. Слишком красивыми, возвышенными и притягивающими к себе вышли герои Ренессанса, и многое, как обратная сторона медали, осталось без внимания. А ведь известно, что "Возрождение прославилось своими бытовыми типами коварства, вероломства, убийства из-за угла, невероятной мстительности и жестокости, авантюризма и всякого разгула страстей. Здесь уже не было никакой неоплатонической эстетики. Однако здесь, несомненно, сказался стихийный индивидуализм эпохи, эта уже обнаженная от всяких теорий человеческая личность, в основе своей аморальная, но зато в своем бесконечном самоутверждении и в своей ничем не сдерживаемой стихийности любых страстей, любых аффектов и любых капризов доходившая до какого-то самолюбования и до какой-то дикой и звериной эстетики" 1. И только А.Л. Волынским эти страшные черты Возрождения, родственные декадансу современности, были отмечены в достаточной мере, что и вызвало негативную реакцию собратьев по модернизму.
Фигура Леонардо да Винчи, возможно, самой яркой и сверхталантливой личности эпохи Возрождения, привлекла внимание А. Волынского, публиковавшего в "Северном вестнике" статьи о Леонардо, вышедшие затем отдельной книгой "Леонардо да Винчи" (1900). Эта работа получила совершенно разные отклики критиков в России и на Западе. В основу своего исследования Волынский положил источники трех родов: документы, касающиеся Леонардо, его художественные произведения и, "наконец, психологическое и литературно-критичесное обследование современного идейного брожения, в котором есть так много родственного с идейным брожением Ренессанса" 2. В предисловии автор пишет о "стремлении постигнуть отдаленную эпоху при помощи того, что делается в живой современности, с ее психологическими контрастами и психологической диалектикой", учитывая тот факт, что "историк или критик искусства прошедших времен необходимым образом прибегает к явлениям окружающей его действительности, чтобы уловить в них нечто родственное с тем, что когда-то было и не могло вполне исчерпаться в каком-нибудь одном историческом периоде" 3. Поэтому работа Волынского, посвященная Леонардо, представляет собой опыт культурологического исследования, что, в свою очередь, имело огромное значение. Его работа, безусловно, являет собой значительный вклад начала XX века в изучение культуры Возрождения через ее наиболее яркого представителя, соединившего в себе противоречивость той эпохи, гениальность, индивидуализм, огромный потенциал для творчества, некую незавершенность и двойственность. В труде, конечно же, присутствуют некоторые субъективные оценки, но это объясняется как раз тем творческим подходом, с которым автор обратился к волновавшей его проблеме, что придает произведению некую самобытность и рождает в читателе еще больший интерес к фигуре гения. В конце концов, Волынский, являясь вполне творческой натурой, имел право, основываясь на богатстве и разнообразии материала, на собственные взгляды, суждения и выводы, чего никто отрицать не будет.
Нельзя согласиться с категоричностью суждений Л.М. Баткина: "Волынский в свое время не нашел ничего лучшего, как отождествить современный ему декадентский аморализм (или то, что он так трактовал) с фигурами возрожденцев" 4; "Эти оценки, основанные на передергивании фактов и филистерском отвращении к непонятной Волынскому эпохе, интересны лишь для характеристики определенной идеологической ситуации, в которой выступал сам Волынский" 5. Не увидел я этого "филистерского отвращения" к Возрождению у Волынского. То, что эпоха Возрождения была "непонятной" для автора рубежа веков, рождает вопрос: "А понятна ли она в конце XX века?" И не очень, как мне кажется, справедливо называть подобное сочинение "страстным памфлетом": "Автор этого страстного памфлета сводил исследования типа ментальности и культуры к анахронистическому изображению личности Леонардо" 6.
Но давайте еще раз вспомним, что Волынский в основу своего исследования положил и "... психологическое и литературно-критическое обследование современного идейного брожения, в котором есть так много родственного с идейным брожением Ренессанса" 7. Аким Львович был воинствующим противником ницшеанства и осуждал в искусстве ранних символистов черты индивидуализма. И именно Леонардо да Винчи Волынский считал родоначальником декадентского индивидуализма. В рисунках Леонардо он не видит присутствия "благоуханной сердечности". А ведь подлинная красота, по его мнению, всегда держится именно на ней. "И вот что я скажу вам: Леонардо да Винчи - почти миф, легенда, завлекательный образ, за который хватаются люди современной эпохи, еще не способные к великому умственному перерождению" 8. Таким образом, объединяя интерес к этой личности и беря ее за отправную точку для удара по болезненным и "демоническим" настроениям декаданса, трактуя Леонардо да Винчи в качестве предтечи декадентов, он и создает свою работу, изучив огромное количество материалов и возвращаясь в Италию для пополнения своих сведений, работу, которую Н. Минский назовет "подземной миной, которая должна взорвать на воздух современный символизм" 9. Некоторые его современники, такие, как Н.Ф. Сумцов, весьма резко высказывались в его адрес: "Г. Волынский руками и ногами залазит в душу великого художника-мыслителя и навязывает ему всю скверну своего нечистоплотного воображения" 10. В чем же дело? Почему "Леонардо" Волынского не получил положительного отклика со стороны русской интеллигенции рубежа веков? Ответ, как мне кажется, прост. А. Белый писал в своей статье "Эмблематика смысла": "То действительно новое, что пленяет нас в символизме, есть попытка осветить глубочайшие противоречия современной культуры цветными лучами многообразных культур; мы ныне как бы переживаем все прошлое <...>" 11. А.Л. Волынский попытался "осветить глубочайшие противоречия современной культуры цветными лучами многообразных культур", попытался "пережить прошлое", войти в ту атмосферу, чтобы понять ту культуру изнутри, а затем приблизиться к пониманию собственной. Вот за такое своеобразное приближение к истине, к пониманию культуры русского декадентства и невзлюбили Волынского современные ему критики. К тому же, пророков обычно не замечают. Бывает, что в них и камни бросают.
На Западе работа А.Л. Волынского была высоко оценена многими критиками. Так, W. von Seidlitz в "Archivio Storico Lombardo", газете Ломбардского исторического общества, от 30 сентября 1904 года дает следующую оценку: "Это произведение высочайшей оригинальности, своеобразное по форме, но серьезнейшее по цели своих исследований <...> 12. Анализируя сочинение нашего соотечественника и знакомя с ним западных читателей, W. von Seidlitz пишет: "Автор может гордиться тем, что постепенно изменил Леонардо из загадочного и обольстительного сфинкса в характерную и понятную человеческую фигуру, которая, с одной стороны, открывает широкие перспективы будущим научным изысканиям и, с другой стороны, сосредотачивает в себе борьбу двух эпох, античности с современностью" 13.
1 Лосев А.Ф.Эстетика Возрождения.М, 1978.С.120.
2 Волынский А. Жизнь Леонардо да Винчи. М, 1997. С.9.
3 Там же. С. 10.
4 Баткин Л.М. Леонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления. 1990. С399.
5 Там же. С.400.
6 Там же.
7 Волынский А. Жизнь Леонардо да Винчи. М., 1997. С.9.
8 Там же. С. 108.
9 Русская литература за 1898 год//Новости и Биржевая газета. 1899.28 января. № 28. С.2.
10 Сумцов Н.Ф. Леонардо да Винчи. Харьков, 1900. С. 180.
11 Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 26.
12 Seidlitz W. von. Un'opera rassa su Leonardo da Vinci// Archivio Storico Lombardo 1904 30 sett P. 143.
13 Ibid. P. 161
Источник: Вопросы культурологии: Сборник аспирантских работ. - М.: ГАСК, 1999.-84с.
|
